Кор.: А как это происходит в других регионах?

Е.К.: Обычная наша практика заключается в том, что сегодня все это: и состояние зданий, и процесс обучения, и социальная поддержка, связанная с содержанием ребенка в детском саду, т.е. питание, ремонт, туалетные горшки, игрушки, врачи - все это является задачей одного ведомства - ведомства системы образования. За все должно платить оно. И это в принципе неправильно.

Одно ведомство не должно решать столь разноплановые задачи.

Кор.: Оно не справляется с решением этих задач?

Е.К.: Естественно. Оно решает их плохо, потому что распыляются профессиональные возможности ведомства. Нельзя быть специалистом во всем.

С точки зрения экспериментального подхода, образовательные ведомства должны отвечать только за образовательные услуги и, соответственно, только их и финансировать.

Кор.: Оплачивать работу педагогов?

Е.К.: Оплачивать работу педагогов, покупку методических пособий, методической литературы.

Кор.: А кто должен платить за игрушки?

Е.К.: Тоже образовательные ведомства, потому что игрушка для ребенка дошкольного возраста - это элемент образования.

А вот за содержание зданий образовательные ведомства отвечать не должны. Это, как я уже сказал, задача муниципалитета. И муниципалитеты должны закладывать в бюджет эту статью расходов - ремонт и содержание зданий, в которых располагаются образовательные учреждения.

Точно так же ведомства, отвечающие за социальную защиту граждан, должны планировать, кого и за какую сумму они будут кормить и укладывать спать в детских садах, какие семьи нуждаются в поддержке государства, а какие - нет. Возможно, эту заботу возьмет на себя тот же муниципалитет, если он настолько богат, что может позволить себе подобную щедрость.

Кор.: Короче говоря, за все кому-то надо платить. В том числе, и родителю. Это пока нам, выросшим в советское время, трудно усвоить. Очень хочется прожить на дармовщинку.

Е.К.: Но в нашем товарно-денежном мире ничего не бывает бесплатно. Хотя я понимаю, как трудно усвоить эту истину. Разговоры о деньгах особенно не вяжутся с пафосными призывами к борьбе «за счастливое детство подрастающего поколения».

Но непонимание экономических законов ведет к популизму как способу разбазаривания государственных денег. Приведу пример. Существует норма социальной помощи семье, которая рассчитывается в зависимости от доходов семьи. При этом почему-то не учитывается, что питание ребенка в детском саду является одной из статей доходов семьи. Почему? - Непонятно. Ведь если ребенок ест в детском саду, семья не тратит деньги на его питание? За это платит государство. Значит, сумма, затрачиваемая на питание ребенка в дошкольном учреждении, должна быть включена в доход семьи. Но это не учитывается. Другой пример - льготные рецепты на медицинские лекарства. Раз они льготные, значит часть стоимости лекарств оплачивается государством. И эта сумма - разница между действительной стоимостью лекарства и той ценой, которую платит за лекарство семья, тоже является доходом семьи. Но это не учитывается. Получается, что система льгот, предоставляемых семье одним ведомством, дублируется системой льгот другого ведомства. В результате деньги тратятся зря, потому что при таком подходе социальная поддержка оказывается абсолютно нечувствительной для тех, кто действительно в ней нуждается.

Ведь самый разумный способ социальной защиты состоит в адресных вложениях государства на нужды того или иного человека. Не всех вообще надо поддерживать, а поддерживать адресно. Это самый экономный и самый действенный способ поддержки. Он, с одной стороны, не порождает в обществе психологию иждивенчества. С другой стороны, появляется реальная возможность оказать ощутимую поддержку нуждающимся. Вот почему систему льгот нужно привести в порядок. В принципе, питание вообще не входит в перечень образовательных услуг. Ни в школе, ни в детском саду - нигде: за все это призваны платить родители. А если каким-то родителям это не под силу, для них существует некая государственная программа, которая окажет их детям финансовую помощь. Но норма такова: государство берет на себя весь процесс обучения и отвечает за его результаты, а родители (вместе со службами социальной защиты) отвечают за все, что связано с содержанием ребенка как в школе, так и в дошкольном учреждении - за питание, за организацию дневного сна.

Вот наш эксперимент и направлен на то, чтобы построить такую систему, где каждое ведомство отвечает за свою норму услуг, и эти услуги не перекрываются. И тогда каждое ведомство может сформировать свою финансовую базу под эту норму услуг.

Кор.: А кто контролирует выполнение этих услуг?

Е.К.: Есть орган управления образованием, который каждый год принимает или не принимает здание к учебному году. Но важно, что существует структура, которая несет ответственность за готовность здания и у которой средства на содержание здания заложены в бюджете. Готовность здания - задача этой структуры. И тогда и у заведующей, и у главного специалиста по дошкольному образованию, и у других моих коллег из органов управления образованием не болит за это голова.

Кор.: Это и есть тот самый выигрыш, который получили образовательные учреждения?

Е.К.: Безусловно. Теперь надо сделать еще один шаг. Разобраться с проблемами содержания ребенка в дошкольном учреждении и школах. Кто и как должен за это отвечать?

Кор.: Это вы еще не сделали?

Е.К.: Это следующий шаг. Этого мы пока не сделали, но, я думаю, в рамках начатого эксперимента мы, конечно, это сделаем.

Содержание детей в детском саду, как это ни странно, стоит дороже, чем в школе. В два, в три раза дороже. Это серьезная статья расходов. И когда мы не понимаем, за что мы платим, мы, как правило, платим не за то, за что следовало бы. Необходимо вычленить те главные, решающие моменты, на которых надо сосредоточит внимание, и их финансировать. Четко определить, что государство финансирует, а что государство не может и не должно финансировать. Кстати, на сегодняшний день у нас нет стандарта дошкольного образования. Поэтому сегодня мы не знаем, что именно финансирует государство в дошкольном учреждении в качестве образовательных услуг. Как сложилось, так и финансируем. Мы в свое время попытались у себя в Самаре вычленить необходимый набор минимальных услуг в детском саду. Это оказалось довольно сложно.

Но сделать это придется: государство не может платить за все. Например, если в детском саду есть бассейн, государство не может его оплачивать. (Исключение делается лишь в том случае, если данное дошкольное учреждение является оздоровительным и принимает детей с определенными болезнями.) Использование бассейна должно оплачиваться родителями или муниципалитетом. Ясно также, что если определен штатный, стандартный набор услуг, нужно переходить на нормативное финансирование учреждения. Это означает, что в данном субъекте федерации на любого Васю и на любую Тамару выделяются одинаковые деньги для их содержания в дошкольном учреждении.

Кор.: А все что детский сад желает предложить родителям и их детям сверх определенных нормативов?

Е.К.: Все, что вводится сверх нормы, финансируется либо спонсорами, либо муниципальной властью, если она находит на это деньги, либо родителями. Нормативное финансирование мы ввели у себя четыре года тому назад. Я знаю, что это сделал сегодня и Великий Новгород. Новгородская область тоже ввела у себя нормативы. Это все привело в порядок. Стало понятно, что на каждого ребенка из бюджета ежегодно выделяется 6000 рублей в год. И если детский сад не укладывается в отпущенную сумму со всеми своими «прибамбасами», он ищет дополнительные деньги самостоятельно.

Если родители хотят, чтобы его ребенок посещал бассейн, они заключают с учреждением соглашение и доплачивают детскому саду за использование бассейна. Моя точка зрения такова: нужно четко отделить образовательные услуги от услуг, связанных с содержанием ребенка (питание, дневной сон, медицинские услуги и т.п.) и вывести это на совершенно другой уровень финансирования. Что-то должны финансировать родители, что-то должны финансировать службы социальной поддержки и т.д.

Кор.: Кроме того, что мы таким образом боремся с психологией иждивенчества, какой выигрыш может получить от подобной политики образование?

Е.К.: Сегодня мы не очень понимаем, куда нам нужно прежде всего вложить деньги - в питание, в ковры или в игрушки. У нас нет приоритетов, потому что мы отвечаем за все, т.е. – ни за что.

Если муниципалитет отвечает только за то, чтобы здание было покрашено, вымыто, нормально освещалось и обогревалось, это и есть его приоритет. Он не оказывается перед выбором - красить здание или закупать новые методические пособия. Так же и с органами управления образованием: если они отвечают за все, то непонятно, на чем прежде всего нужно сфокусировать свои усилия - на подушках или на английском языке. Если же управление образованием отвечает только за образовательные услуги, тогда оно сосредоточено на том, какие лучше освоить программы, куда послать учиться педагогов для повышения квалификации, как обеспечить ребенку траекторию индивидуального роста и т.п.

Кор.: Если все, о чем Вы говорите, так разумно и выгодно, почему только три региона выразили желание участвовать в этом эксперименте? О чем, по-Вашему, это говорит?

Е.К.:Это говорит о том, что в этих регионах уже что-то сделано в этом направлении. Здесь люди уже поняли, как надо вести хозяйство. Включение же Министерства образования в эту ситуацию дает возможность, во-первых, использовать дополнительные средства на перевод образовательной системы в другое качество и, во-вторых, рассчитывать на участие министерских работников в разработке законодательной базы. А это непросто.

Кор.: Что ж, спасибо большое Вам за разговор. Мы желаем Вам успехов в Вашей экспериментальной работе и очень надеемся, что прежде всего от нее выиграют дети.

Беседу вела Марина Аромштам